Книга Повелитель пчел - Алексей Бартенев

лестницы, ведущей на второй этаж. Ведьма дошла до пролета между этажами, когда услышала голос за спиной. Паралич сковал ее тело, но она все же повернула голову. Хотя могла и не поворачивать. Голос был ей знаком. Выходя из картинной галереи, вместе с каким-то статным мужиком, ОН весело тараторил без остановки. Это был он. ОН. Сын пасечника.

Идти наверх не имело теперь никакого смысла. Ноги Ален сделались ватными, в ушах нарастал шум. Похожее чувство у нее было, когда в раннем детстве она взяла без спроса мамину помаду, и заигравшись случайно ее уронила. Та сломалась пополам, и починить ее было никак нельзя. Сейчас в голове, как и много лет назад, вертелось: «Что же я наделала»?

***

Бимен знал, что Максимильен на месте, поэтому смело зашел в приемную, и не обращая внимание на возражения секретаря, вломился к художнику. Долго уговаривать его не пришлось. Любопытство взяло верх, и десять минут спустя, они уже садились в пчеломобиль. Удивило только то, что Бартеломью, сидевший до этого на заднем сиденье, пропал бесследно. Однако это нисколько не остановило двух отъезжающих, потому что один из них знал и адрес и направление движения.

19. Душа

Старина Бартеломью, скучая сидел в машине Бимена, и ковырял в носу. Дотянуться до залежей зеленого золота мешала матушка природа. Которая зная, какое любимое занятие будет у ребенка, и обладая незаурядным чувством юмора, наделила его огромными ладонями с короткими пальцами. И поначалу он даже подумывал сделать пластическую операцию по увеличению фаланги мизинца, или указательного пальца, но потом махнул рукой на все это и продолжил жить, мучаясь, и страдая. Можно было, конечно пойти по другому пути: увеличить дырки в носу, это непременно облегчило бы жизнь нашему знакомому, но рисковать внешностью он не хотел. Потому что считал себя ну, если не красавцем, то явно не уродом. И был в целом доволен своей внешностью. Безусловно, вопрос о мужской красоте спорный, и многим женщинам больше нравятся мужчины с неприятной внешностью, чем их миловидные оппоненты. Однако Бартеломью не относился ни к тем, ни к другим. Он был уникален. Но особенно непривлекательным он был именно в моменты ковыряния, и выковыривания. Стараясь не афишировать свое увлечение, и постоянно озираясь, чтобы не быть застигнутым врасплох, он развалившись на пассажирском кресле крутил головой по сторонам, одновременно с этим, пытаясь зацепить неподдающуюся козявку. После очередного поворота пальца по часовой стрелке, а головы против, им было замечено движение на другой стороне улицы.

Какая-то тетка, посмотрев по сторонам, переходила через дорогу, направляясь прямо к нему. Все бы ничего, если бы она кого-то не напоминала. Не контролируя свое тело, он вжался в дверь, пытаясь как можно дальше уползти от приближающейся женщины. Ему казалось, что ее зеленые глаза смотрят на него. От этого стало нестерпимо жалко себя, не хотелось больше видеть их. Те потрясения, которые выпали на его долю, стертые памятью за долгие годы, вновь всплыли на поверхность. Сидя на заднем сидении, с вытаращенными от ужаса глазами, и указательным пальцем в носу он следил за ней, пока она обходила машину. Оказалось, что безумный старикан ее вовсе не интересовал, она направлялась дальше.

Проследив за ней взглядом, и наблюдая, как она входит в туже дверь, что и Бимен, десять минут назад он с облегчением выдохнул. Оставлять все как есть, он не собирался, надо было выяснить, что нужно ведьме в этом здании. Выбравшись из машины, после того как дверь за ней закрылась, трясущийся от страха Бартеломью увидел вывеску, говорившую о том, что спиритический салон Риа Таббу готов помочь каждому в любых делах и начинаниях. В его голове потихоньку начала складываться головоломка.

«Риа, — имя быстро всплыло в памяти. — Та самая девчонка, которая таскалась с Ален в лагере. Они оказывается в паре работают». Теперь уже охотничий азарт не позволял так просто покинуть это место. Бартеломью быстро перебежал через дорогу, и расположился на летней площадке в кафе напротив.

Оттуда он увидел как двое его знакомых вышли и сели в автомобиль, который, выплюнув в воздух сизое облако дыма, тронулся, и покатил следом за пролетевшей только что скорой помощью.

***

Как маленькие дети справляются с тяжелыми дверьми? Они их толкают, отодвигая при этом. Сейчас произошло тоже самое, обессилив, Баба Тлен толкала дверь, а когда щель стала достаточной, для ее тела, протиснулась, едва при этом не застряв. Шатаясь она спустилась на три ступеньки, и разведя ноги в стороны, села прямо на порожки. Ее не смутила пыль, ей было плевать на платье, груз вины тянул ее к земле. Положив локти на колени, как обычно сидит шпана по подворотням, она обхватила голову руками, и перебирала сейчас волосы на затылке. Затем, словно вспомнив что-то, поднялась, и побежала в ту же сторону что и промчавшаяся скорая.

Встречный ветер трепал взлохмаченные волосы, слезы отчаяния катились по щекам. Ален бежала к месту недавней аварии, потому что оставалась небольшая надежда на то, что Ри жива. Пусть всего один процент, но он был, и его нужно было использовать. Ей показалось, что двигаясь оттуда, она дошла до салона гораздо быстрее, чем когда бежала обратно. Ноги не слушались, дважды споткнувшись, она чуть не растянулась во весь свой рост посреди дороги, но не смотря на это она бежала.

Бежала, громко топая своими лакированными туфлями. Бежала, хотя знала, что уже ничего не изменить. Бежала, потому что не могла стоять. Бежала, всхлипывая, и глотая слезы. Бежала, пока не увидела носилки, с накрытым простыней телом. Только тогда перешла на шаг, понимая, что все-таки опоздала, что спешить больше некуда, и не к кому.

Она остановилась, сумочка выскользнула из ее пальцев, и с глухим стуком легла в пыль обочины. Она зарыдала в голос. Прохожие и зеваки, собравшиеся вокруг, как по команде повернулись на звук, и теперь перешептываясь, смотрели на нее. Ален стояла, закрыв лицо руками, из-под ладоней проглядывали пунцовые щеки, а плечи тряслись от накатывающих эмоций. Надо было выплакать горе, чтобы оно больше никогда не тревожило, как бы больно при этом не было. Надо. И она стояла и ревела, пока слезы не кончились. А после этого, она подняла пыльную сумочку, и вяло переставляя ноги, не поднимая головы, пошла в сторону автобусной остановки.

За марш-броском ведьмы наблюдал, стоящий на другой стороне улицы Бартеломью. Пытаясь понять, почему она так себя ведет, он был потрясен увиденным. Он видел, как она неслась, не разбирая дороги, видел как стояла как вкопанная, и рыдала. Как потом внезапно постаревшая она залезала в свой автобус. Видел как воздух вокруг Ален потемнел, словно фотограф взял светофильтр и направил его на нее. Решив, что скорее всего это